Как-то так получается, что все изменения в моей внешности так или иначе являются символом каких-нибудь изменений в моей жизни.

Для меня это выглядит примерно так: я что-то решаю (пытаюсь решить) для себя, и чтобы это решение как-нибудь ознаменовать (закрепить) творю с собой какую-нибудь хрень.

Когда-то я стриглась коротко, потом решила отрастить волосы, опять подстриглась(уже длиннее), еще раз что-нибудь попробовала себе что отстричь(это было хоть немного похоже на изменение прически), плюс когда-то я руки резала: пальцы на подушечках ножом для бумаги и тыльную сторону руки им же. Кажется, это помогало: что-то в моей жизни бралось под контроль, по крайней мере, пока ранки не подживали.

Теперь вот уши пробила. Сижу, привыкаю, а заодно думаю, что мое нынешнее поведение гораздо больше похоже на поведение какого-нибудь бунтующего подростка, а не магистранта-первокурсника.
Что я пытаюсь этим доказать — сама не знаю. А уж над вопросом, что символизируют синие "гвоздики" в моих ушах вообще предпочитаю не задумываться...или хотя бы не отдавать себе в этом отчет. Чтоб спалось спокойнее)

просто пестня

@музыка: Rolling Stones - Paint it, Black

@темы: о себе, размышления

---

За выполнение обещания это пока не пройдет, но хоть что-то.
Лучше уж я буду постепенно писать маленькие кусочки и выкладывать. Хоть как-то с мертвой точки сдвинусь.

Для начала, вот что значит — погорячилась.
Все – слово громкое и емкое. В моем случае оно включает 21 спектакль. И чтобы вместить их в один пост, придется мне обзавестись если не талантом, то хотя бы его сестрой.
Я долго думала, с чего начать.
Самое логичное – с начала. Но так же не интересно. А может с конца? Не…слишком сложно.
Начну-ка я с самого главного, а именно — с театра.

Фредерик...

Итак, что мы с вами, дамы и господа, знаем о театре?
Весь мир — театр. Театр начинается с вешалки. Если на сцене есть ружье — оно обязательно выстрелит. Ну а еще? Самое главное?
Театр — это обман, зрелище, а не настоящая жизнь. Ее отражение, искаженное, увеличенное, упакованное в единство места (сцена) и времени (1¬-2 акта и антракт). Здесь пьют яд, а топор палача опускается на плаху, здесь совершаются предательства и сходят с ума, произносят пафосные речи и гибнут, запутавшись в собственных интригах. А еще…а еще тут все понарошку, и все убитые герои в конце второго акта воскреснут под аплодисменты. Воскреснут, поклонятся благодарной публике, примут цветы и уйдут, чтобы завтра вечером снова предать, умереть или сойти с ума в зависимости от анонсированного спектакля.
Итак, Фредерик - спектакль о театре, как он есть. Питерская постановка 2003 года с Сергем Мигицко и Ларисой Лупиан.
Спектакль о Франции, какой она была у Дюма: с красавцами мужчинами, с пафосными речами, неуважением к вышестоящим, с непокорством и с любовью, которая, черт возьми, все же победила!
Мигицко-Фредерик объективно – хорош: мастерски перевоплощается, ерничает, шутит, но при этом не теряет определенной доли трагизма. Плюс, лицом соответствует историческому Фредерику — не красавец, но не влюбиться невозможно. А субъективно…ну не мое, и все тут. Для меня он навсегда останется милым мягким и немного наивным Виктором из «Интимной жизни».
А вот Лупиан аля Жорж – просто нет слов. Такая некрасивая, откровенно нелепая в начале, на «сцене» она завораживает. Не красотой, а по настоящему мастерской игрой и перевоплощениями. А ее монолог об актерской любви: «Люблю – это только слово, а навсегда – только мечта».
«— Вам не страшно умирать?
— Нет, ведь я сотни раз делал это под аплодисменты публики!» — и правда, актеру не привыкать умирать и воскресать под рукоплескания поклонников…и именно поэтому так больно видеть как умирает Фредерик. Навсегда.

Без вины виноватые

Другой спектакль о театре — «Без вины виноватые». Вахтанговская постановка 1994, кажется, года.
Эта уже другая сторона театра, другое закулисье. Спектакль об актерах, которые играют на сцене, и которых обвиняют в том, что они переносят эту и на жизнь. Об актерской ревности, интригах, и вполне бытовых проблемах обычного провинциального театра.
Смотрелся, честно говорю, ради Гришки Незнамова(читай, ради Князева).
Спектакль невероятно красивый и музыкальный — все романсы актеры исполняют сами.
Юлия Борисова в роли Кручининой просто прекрасна: величественная, печальная и при этом очень… земная, что ли, понимающая и близкая. В нее колючий и диковатый Незнамов действительно мог влюбиться, как в мать.
Незнамов – вообще отдельная песня. Чем-то похожий на бешеного пса, хам и грубиян защищающийся этим ото всех и вся. А как иначе? Ведь он сирота, подзаборник, и поэтому все решили, что он уже и не человек. Когда Князев произносит свой тост про матерей, что бросают детей своих, он в кои-то веки не страшен…просто, ну пугает меня такая пустота в глазах. А Кручинину жалко. Коринкина и Миловзров — теперь я поняла, почему от роли Миловзорова отказался Лановой. Не, есть конечно и такой вариант, что он устал играть герев-любовников, но по мне…ну не могу я себе представить его спаивающим Князева и поедающим глазами Максакову((
А вот Максакова поразила своими преображениями: только что мы видели ее в каких-то непонятных штанах и растянутом свитере, и уже через мгновение…ах, какая женщина!

Пиковая дама

Далее у нас по плану…раз уж мы заговорили про непростые отношения Князева и Максаковой, пусть будет «Пиковая Дама».
Подробно я об этом спектакле уже писала, потому сомневаюсь, что смогу сказать что-нибудь новое.
Спектакль — два часа выпадения из реальности: заснеженный город, зеленое сукно карточного стола, Германн, Графиня, Лиза, Тайная Недоброжелательность и тайна трех карт, которая может принести и радость и горе.
Но все же, понравился комментарий одного из зрителей найденный в интернете: «Каждый раз после этого спектакля плачу. Плачу и пью валерьянку. А что пьют после такого спектакля актеры, даже подумать боюсь».

Маскарад

Если продолжать тему непростых отношений Князева с картами, нужно срочно вспоминать «Маскарад».
Опять же, я о нем уже писала. Но с тех пор и времени прошло не мало, я перечитала Лермонтова, послушала радиопостановки двух московских театров и…и по голосу, для меня лучший Арбеин – Козаков. Ага, нежданчик.
Слыша голос Козакова, я действительно верю, что Арбенин Нину любил. Всей душой, как умел. А когда я вижу в этой роли Князева…страшно. Первый в своем монологе «Прости, но я люблю иначе» слово предупреждает, и даже немного извиняется за свою холодность тем, что позволяет нам прочесть страницы своего дневника:
На жизни я своей узнал печать проклятья,
И холодно закрыл объятья
Для чувств и счастия земли...
Так годы многие прошли.
О днях, отравленных волненьем
Порочной юности моей,
С каким глубоким отвращеньем
Я мыслю на груди твоей.
Так, прежде я тебе цены не знал, несчастный!
Но скоро черствая кора
С моей души слетела, мир прекрасный
Моим глазам открылся не напрасно,
И я воскрес для жизни и добра.
Но иногда опять какой-то дух враждебный
Меня уносит в бурю прежних дней,
Стирает с памяти моей
Твой светлый взор и голос твой волшебный.
В борьбе с собой, под грузом тяжких дум,
Я молчалив, суров, угрюм.
Боюся осквернить тебя прикосновеньем,
Боюсь, чтобы тебя не испугал ни стон,
Ни звук, исторгнутый мученьем,
Тогда ты говоришь: меня не любит он!
Даже сам голос этого Арбенина меняется , стоит Евгению увидеть, что с руки жены пропал браслет, его голос сразу же становится холодным, жестким, не живым.
А Князев своим монологом он почти угрожает (а ведь еще не за что). И тем страшнее выглядит на его губах почти отеческая улыбка. И еще больше отца, а не мужа Нины он напоминает в этой сцене.

Я так со своим батей обычно сижу.
Кстати, в спектакле ведь есть не только Арбенин.
Нина и Звездич в версии с Козаковым мне тоже понравились как-то больше. Они взрослее, что ли, чем в Вахтановской версии. Но последних жальче.

Последние луны

Очередной спектакль просмотренный онлайн. Просмотренный, честно, ради Ланового и Купченко. И да, на него бы я тоже сходила в живую...но только летом, поздней весной или ранней осенью — пока еще тепло. Иначе есть шанс, что слезы на щеках замерзнут.
Спектакль(а по сути два) после которого хочется бежать читать пьесы. Зачем? Да не знаю я, сами решайте. Я прочитала, на свою голову. Знаеете, после них плакать хочется еще сильнее.
Ну а по историям.
История Купченко - жизненная, грустная и в какой-то мере правдивая. Такое, наверное, случается сплош и рядом. И она дерет за сердце, сразу и сильно, за живое задевает. Настолько, что хочется позвонить родителям, спросить, как они, что у них случилось. Или наплевать на все, сесть на автобус и рвануть домой ...хотя уехал оттуда всего 2 дня назад.
История Ланового - красивая, романтичная и почти нереальная. Слишком уж его герой не от мира сего: не бывает таки профессоров, и сыновей таких не бывает, и ситуаций. Именно поэтому его история (в спектакле) может не зацепить сразу, но глубоко засесть в мозгу и потом, дни и недели спустя, биться назойливой, неотвязчивой мыслью.

@темы: театр

---

стишки по миру Ехо

13.08.2013 в 17:59

Пишет  Сдвинутый Эльф:

Милейшество)

25.12.2012 в 00:48

Пишет  Ли Шеннон Кристи:

ПирАжочки)))))


***
макс опоздал опять на службу
никак не мог с кровати встать
забыл что в ехо нет кроватей
а шурф напоминать не стал

много))

***
сэр рогро думает печально
газета звезды и король
легко вот фраю измываться
а как мне это все успеть

***
сэр мелифаро невозможен
сэр шурф со вздохом говорит
вот если б макса было двое
сглотнул смутился и умолк

***
мпрег вопиюще ненаучен
и джуффин максу рассказал
что он из зеркала родился
и это правда но не вся

***
гуриг седьмой был полководец
водил полки туда сюда
раздав бойцам противогазы
ведь сыну нравились слоны

***
йа чёрный маг сэр макс воскликнул
мы с шурфом пара и ещё
опять вздохнула меламори
и отключила интернет

***
гадает макс по атадейе
не обрывая лепестки
по кругу просто их считает
пока ему не надоест

***
из за обмена ульвиара
макс стал спокойным как удав
а шурф совсем не изменился
боится только нос чесать

***
макс с шурфом съездили в кеттари
а маба время отмотал
и макс забыл там вот растяпа
два мира сердце и ковер

***
опять весна пришла в кеттари
у скархлов линька началась
и чиффа вновь слинял со работы
и не сказал куда зачем

***
вот это да какое тело
ну просто взять бы и войти
смотрел на макса восхищенно
магистр нуфлин мони мах

***
видак с коллекцией новинок
сэр макс начальнику добыл
и шляпу менина добавил
но где же ты карьерный рост

***
бубута бох стоит в сортире
держась печально за штаны
и поминает бычьи сиськи
и буриданова осла

***
забросив университеты
библиотеку позабыв
сидит и строчит дримарондо
сорокоглавный шурфомакс

***
куруш теперь на меламори
совсем по новому глядит
ах этот клюв какие перья
миледи ну зачем вам макс

***
желая чтоб его любили
сэр макс две вещи не учел
он позабыл что он вершитель
а шурф на четверть кейифай

***
все началось с того что макса
водил сэр халли в ресторан
понятно что во сне все было
но вот такой у нас канон

***
как много девочек хороших
сотофа ханемер поет
и макс сидит такой красивый
в обличье леди мерилин

***
вы с максом едете в кеттари
сэр халли шурфу говорит
и вам придется пожениться
приказ конечно есть приказ

***

жизнь вносит в планы коррективы
когда был рогро молодой
мечтал любить так королеву
а получилось как всегда
***
а во дворце плохая камра
пойти бы с кем нибудь в трактир
но рогро занят эльна дурахочу обратно в лабиринт


***
сэр андэ пу писал фанфикшен
про сэра макса и себя
сэр рогро ржал над этим делом
мол бред оос и никанон

***
мятежника одною левой
уделал с легкостью сэр шурф
а кофа йох врагу похлопал
макс просто плюнул и растер

***
у макса дом пара кошек
одна собака три жены
и не такое заведется
когда уборка раз в году

***
Как много девушек прекрасных
Вот Кекки, Меламори рядом,
И вот ещё, ну что за леди...
Простите, Кофа, не узнал



Автор: Аркадий Цурюк

@темы: книги, перепост, сэр Макс Фрай

---

Сэр Макс Фрай

Что может побудить меня ввязаться в чтение той или иной серии книг?
Чаще всего — родители, иногда друзья, если будут бегать вокруг меня с бубном этими книгами и тыкать меня в нее носом.

И вот, миры Ехо.
Что стало основной причиной? Интересный мир, оригинальная идея, тот факт, что эти книги читает моя бывшая учительница?
Нифига. Основная причина — главного героя зовут Макс.

@темы: книги

---

Подарок от Учителя

Пишет Katsura Aki

— Совсем не новогодний рисунок, — Таша указывает десертной ложечкой на бокал.
— Если на дворе Новый год, вовсе не обязательно везде размещать эту тематику, —
Кей выглядит раздраженной.
И отстраненной.
А вот бариста за стойкой кажется спокойным и сосредоточенным. Склонившись над очередным бокалом латте, вырисовывает шпажкой что-то необыкновенное. Кей уверена. Она часто рассматривает заказы других посетителей. Последние две недели на каждом втором можно увидеть что-то новогоднее.
— Но они такие красивые. Посмотри на веточку ели у той женщины. А у тебя я даже не могу разобрать, что нарисовано.
Кей считает, что это дорога. Именно за это принимает она непонятное коричневое месиво на пене. Впрочем, выглядит красиво.
Она не спешит выпивать свой напиток, снова и снова вспоминая одинокую фигуру на обочине, яркую вывеску придорожного кафе и замерзшие руки, державшие чашку с горьким кофе.
— Ты его знаешь? — Таша прослеживает ее взгляд и пристально смотрит на бариста.
— Нет.
И это кажется правдой. Их знакомство равняется двадцати минутам пустынной дороги и долгой ночи в маленьком кафе с уставшими водителями и сонными официантками. Знакомый незнакомец.
— Признайся, он приглянулся тебе?
У него широкие плечи, обтянутые синей фирменной рубашкой, собранные в низкий хвост волосы и длинные пальцы. А еще добрая, но усталая улыбка. Кей знает, она видела.
— Нет.
И она точно уверена в правильности своего ответа.
— Как ты нашла это место? Оно просто замечательное, — Таша довольно улыбается, смакуя ягодный чизкейк.
Кто мог предположить, что ее спасением от дождя два месяца назад окажется именно эта кофейня? Осматривая маленькое уютное помещение, Кей невольно обращает внимание на бариста за стойкой. Позже официанту приходится несколько раз переспрашивать у нее заказ, терпеливо ожидая внятного ответа. А ей слишком неожиданной кажется эта встреча.
Бродяга. Какова была вероятность вновь встретить его?
Когда же приносят заказ, Кей удивляется еще больше. Матовый бокал с карамельным латте украшает дорога. Конечно, это было мало похоже на скоростное шоссе ,но несколько штрихов какао и растопленным шоколадом позволяют рассмотреть коричневую тропку, исчезающую за горизонтом из пены.
Неужели он узнал ее? Но огненные всполохи за спиной сменились шоколадным каскадом, а зелень глаз скрыли голубые линзы. Она очень изменилась с их последней встречи.
Ответ не заставляет себя долго ждать. Проходя мимо стойки, Кей ловит на себе взгляд Бродяги...и дежурную улыбку, которую дарят всем посетителям. Решение не возвращаться сюда приходит через несколько часов.
Она твердо уверена в этом вплоть до следующей недели, пока вновь не оказывается за столиком. И снова карамельный латте. И снова тот же рисунок. А еще бариста, который смешно хмурит брови, когда на пену падает лишняя капля шоколада.
И Кей не понимает, что она здесь делает. Не понимает она этого на протяжении двух месяцев.
А просто смотрит на смуглое запястье с сверкающим браслетом часов, угольный взгляд из под рванной челки, на цепочку черной подвески на шее, перекатывающуюся по острым ключицам, на то как мимолетно дует он на обожженные о бок турки пальцы.
— Наверное, мне повезло, — Кей наконец-то делает глоток кофе. И видит, как глухо смеется Бродяга над шуткой коллеги, как он слегка запрокидывает голову, прикрывает глаза и белозубо улыбается после смеха.
Первая их встреча прошла будто по сценарию малобюджетного голливудского фильма. Вот только в фильме герои не засиживались бы в кафе, а разделили постель в ближайшем мотеле. Они же разделили бессчетное количество чашек довольно паршивого кофе.
Вторая встреча была неожиданностью для обоих. Тогда, Кей отчетливо помнила, она почувствовала внезапно накатившее раздражение. Предупреждала же - заболеет! В результате, прокол иглой, наверное, оказался болезненнее, чем обычно. И не смогла сдержать улыбку, спрятавшуюся за медицинской маской, услышав такое по-детски внезапное восклицание Бродяги. Улыбнулась она и увидев оставленный ей подарок.
Теперь настала ее очередь поблагодарить его. Вот только...она не умеет рисовать.
В последний раз осмотрев уютный зал кофейни, Кей вышла на заснеженную улицу. В новом году она здесь больше не появится.
А мальчишка-официант, новенький и неопытный, исправно выполнил просьбу посетительницы. В конверте, который Бродяга открыл через несколько часов, лежали несколько лейкопластырей и записка:
"Побереги пальцы, Бродяга".

---

Кофе на ночь располагает к бессоннице. А она, в свою очередь, располагает к размышлениям.

Вот например, мне порой кажется, что канонов Семейки Аддамс как минимум два: полнометражки и ч-б сериал. И герои у них...похожие, но все же разные.
Кэролайн Джонс и Джон Эстин. Люди, если вы думаете, что юст - это Хаус и Кадди, они идут к вам.
После просмотра первого и половины второго сезона - боюсь, у меня скоро тоже появится не совсем адекватная реакция на френч.
Ну а вообще, у них все как в бородатом анекдоте: у нас в семье все решает папа, а кто у нас папа - решает мама. Поэтому, когда бродя по ff.net я набредала на вот такие вот замечательные вещи: www.fanfiction.net/s/6172637/1/You-Belong-to-Me
www.fanfiction.net/s/6849570/1/Passionate-And-T... - хотелось начинать кричать про осс. Тиш, которая боится Гомеса или просит его о чем-то - так не бывает.

Потом, правда, вспоминается, что бывает.
Рауль Хулиа и Анжелика Хьюстон - одно присутствие этих ребят в кадре автоматически поднимает рейтинг фильма до 16+, а на благотворительном вечере - почти до 18+.
Вот этот Гомес может и на Тиш порычать, и поприказвать ей. А Эстин не, он смирный. Эстин может только смотреть с экрана маньяковатыми глазами и улыбаться не совсем вменяемо, но мило.
А если прикинуть, что есть еще как минимум мюзикл и цветной сериал...канон/мозг зрителя.
Хотя, судя по началу миюзикла, там Гомес тоже милый и покорный. И чем-то похожий на Внни-Пуха.

Или другой полночный глюк.
Я советские оперетты в общем-то люблю. И героев их люблю, и героинь, и даже некоторых особо запоминающихся второстепенных персонажей.

Но если выбрать любимого героя - задача нелегкая, то из героинь я, пожалуй, выберу Сильву и Розалинду.

Первую - за Жанну Глебову, шикарный голос, пластику и за то, что в отличии от той же Дианы, она не компостировала мозг Эдвину по поводу и без (хотя, согласна. тут можно поспорить)

Вторую - за то, что ее действия, в отличии от все той же Дианы, мне были ясны и понятны. Генри пошел налево - Генри надо вернуть, причем так, чтобы он больше туда не ходил.

А из героев пусть будет Мистер Икс. Он тут один со всех сторон хороший - налево не ходит, к горничным не бегает, ни на ком не женится и никого не убивает.

Самая неожиданная мысль: два года, в которые хочу вернуться - 8 класс и 3 курс.
В школу: к обществознанию, волейболу и Пуаро по субботам в 6 утра.
В универ: к Пат, к книжкам, фильмам и тем временам, когда фанфы писались хотя бы по одному в месяц.
Я бы написала сюда еще и Фейт, но это не совсем правда. А что совсем правда - не знаю(((

Из хорошего: меня недавно очень сильно порадовал Учитель. Теперь сижу я поглаженная, счастливая, и думаю, как бы успеть ее обнять пару раз за это.
Из не очень: в очередной раз всплыл разговор про Волков. Ворон и Лис. И про то, кто и кому ручным приходится. Всплыл вообще из ниоткуда - из бесед про велик.
А еще, хочу в Смоленск, но не еду. Увы.
Поэтому жду и искренне надеюсь, что в Брянске тоже когда-нибудь помоют пол народными артистами. Ну или хотя бы еще раз постреляют из ружья.

@темы: о себе, размышления

---

Не удержалась)))

---

А знаете, что я вам хочу сказать про Сахалин...
Надо срочно скачивать и читать Грей-мена....ибо смущает меня эта фраза:
"Была возлюбленной ему, была сестрой, теперь пришло время стать матерью.
Кто сказал, что матери могут быть только у людей?"

@темы: DGM

---

Лирическое отступление, имеющее косвенное отношение к спектаклю. Собственно отзыв - под картинкой.

Есть в мировой литературе несколько произведений, к чтению которых нельзя приступить «с чистого листа». Например, еще до того, как взять в руки книгу «Граф Монте-Кристо», мы знаем, что граф сбежит из замка Иф и всем отомстит, да и события «Смерти Артура» в ряд ли окажутся для кого-то абсолютно неизвестными. А историю Асоль и Грея мы, кажется, вообще узнаем еще до того, как учимся читать.
С «Анной Карениной» та же история.

В первом классе родители любили задавать мне вопрос: «Зачем Герасим утопил Анну Каренину?» И уже тогда я знала ответ: «Герасим утопил Му-Му, а Анна Каренина бросилась под поезд». Ну бросилась и бросилась, класса до пятого мне этого хватало.

Затем мне рассказали, что она бросилась под поезд от несчастной любви. Бросила мужа и бросилась под поезд – странная была женщина. Как выяснилось позднее, мужа она бросила ради гада-Вронского, который ее сначала соблазнил, а потом разлюбил, и поэтому…ну, вы знаете. Потом, правда, оказалось, что не такого уж и гада, да и кто кого соблазнял вопрос спорный. Относительную ясность в этот вопрос внесли две экранизации. Современная американская, с Кирой Найтли, Джудом Лоу и Ароном Тейлором-Джонсоном и старая советская, с Татьяной Самойловой, Николаем Гриценко и Василем Лановым. Так все точки были расставлены над «i», а персонажи обрели лица.

На этом бы, возможно, все и закончилось, да только я узнала, что есть еще одна вариация на тему вечного треугольника в хореографическом исполнении актеров-вахтанговцев Ольги Лерман, Евгения Князева и Дмитрия Соломыкина. И поскольку очень сомнительно, что они доберутся с гастролями до Брянска…было решено, что надо срочно защищать диплом, брать билеты, бинокль и ехать смотреть на танцующего Князева. А перед этим хорошо бы прочитать книгу, на всякий случай, чтобы уж точно понять, что два с лишним часа будут без единого слова рассказывать актеры на сцене.

Скажу сразу, книгу я до начала спектакля дочитать не успела, но, как потом оказалось, оно и к лучшему.

Итак, восемь часов в дороге, тридцать мнут на вокзале, сорок в метро и вот я, почти за два с половиной часа до начала спектакля, бреду по Арбату в поисках того самого Вахтанговского. Не найти его…сложно. Огромная афиша «Евгений Онегин», люди с цветами и тот самый знаменитый фонтан Хрустальная Турандот значительно облегчают поиск. На Арбате играют уличные музыканты и рисуют портреты уличные художники, спешат куда-то люди, гуляют туристы, а я брожу туда-сюда в поисках цветов.

За пятнадцать минут до начала мы входим в зал. Убрав под кресло тяжелый рюкзак, и положив на бордюр амфитеатра белую розу, я надеваю очки и достаю бинокль. Из динамиков звучит знакомый голос, просящий отключит мобильные телефоны, медленно гаснет свет, и сердце пропускает один удар. Вот-вот начнется чудо.

Свет, звуки прибывающего поезда, люди на сцене напряжено вглядываются в зал, словно пытаясь найти среди 1800 зрителей кого-то знакомого. Медленно скольжу взглядом по их лицам, настраивая бинокль. У Мироздания определенно есть чувство юмора, когда резкость, наконец, приходит в норму, я понимаю, что на меня смотрят

вот такие вот глаза

вот эти вот глаза . К слову, при десятикратном увеличении кажется, что актеры находится буквально в паре метров. Алексей Александрович Каренин с сыном Сережей встречают Анну из Москвы. Уже одна эта сцена завораживает, и не потому, что Каренин – Князев, а потому, как резко он, в своем черном с мехом пальто и белым шарфом на шее, выделяется на фоне остальных. Ну и конечно же его тигриная (хотя здесь он скорее напоминает пантеру) пластика, которая не столько видна, сколько угадывается за спинами встречающих.

Дальше… А дальше можно просто начинать пересказывать роман, ибо рассказывать словами танцы – дело безнадежное.
Вот то самое знаменитое «Все смешалось в доме Облонских»: Стиву, причесанного и напомаженного, в спину подталкивают, чтобы он помирился с женой. Вот бал у Щербацких, вот танец Анны и Вронского, мечущийся из угла в угол Левин и занятый делами в министерстве Каренин. Слова Льва Толстого в памяти, конечно, не всплывают, но ход романа угадывается без труда.

Кажется, поначалу я слишком зациклилась на том, чтобы вспомнить (или угадать), что было в романе, вместо того, чтобы позволить эмоциям самим подсказать верное решение. Все-таки, здесь не надо угадывать, здесь надо почувствовать героев.

Вот Вронский, молодой блестящий офицер, в свое удовольствие ухаживающий за Кити, гордый, статный. Вот он же, танцующий с Анной, молодой, наивный, и уже без памяти влюбленный в нее.

Анна, хрупкая, воздушная, словно птица, которой дали расправить крылья. Совсем не такая, какой ее представляешь, читая книгу, но при этом..ээм..правильная. Ведь той Анне, что в конце книги бросилась под поезд, не было и 30, а мужу ее, было, кажется, 48.

Бетси Тверская, хозяйка модного салона, кузина Вронского – огненно-красное пятно на фоне преимущественно черно-белых нарядов. Красавица, как перчатки меняющая любовников при живом муже, и ничуть от этого не страдающая. Ни муками совести, ни презрением света.

И, естественно, Каренин. На фоне остальных – слишком статичный, слишком серьезный, словно стоящий на недосягаемой для других высоте. Завораживающий простыми движениями – манерным похрустыванием пальцами, вращением книги в руках, шагающий, и точно знающий, что под его ногой окажется стул, или ставящий книгу на воображаемую полку за спиной, и слегка задерживающий руку, словно видящий, что несущие огромную стопку книг служащие чуть-чуть запаздывают. Немного презрительный – чего стоит хотя бы тот исполненный брезгливости жест, следующий за многочисленными рукопожатиями, - он входит в салон Бетси, и руки Гостей складываются в лавровые ветви и него над головой. Лавровые ветви, или все же рога?

Первый акт заканчивается объяснением после происшествия на скачках, и в этой сцене даже не знаешь, на кого смотреть: на сдержанно кипящего и от этого еще более пугающего Каренина или не хрупкую, отчаянно рвущуюся на свободу Анну. Сложно сказать, чьи движения завораживают больше, чьи глаза и чьи руки приковывают взгляд.

На долю второго акта приходится большая часть тех событий романа, о которых я знаю лишь по экранизациям. И знаете что, я рада, что так получилось.
Второй акт смотрится полностью на эмоциях. Недолговечное счастье Анны и Вронского, ее тоска по сыну. Их встреча – тоненьких мостик из стульев, по которому она бежит к сыну и который рушится за ее спиной – трогательные объятия и прерывающий их жесткий взгляд мужа.

И тот же муж, почти не изменившись, аккуратно, почти нежно, берет на руки самое дорогое, что осталось в его жизни.

Сцена награждения: триумф, лавры, чествования и блестящая звезда на том месте, где когда-то было сердце.

И, наконец, то, что так сложно было смотреть в обеих экранизациях – страдания Анны. Здесь их почти чувствуешь. Ольге Лерман не надо играть то, что писал Толстой – боль, скрываемую под маской безразличия – здесь она может честно показать все то, что она чувствует. Свет презрел ее, ее лишили сына, а любовь, ради которой она пошла на это, постепенно гаснет. Вронский все чаще оставляет ее одну, и она мечется, мечется, безуспешно пытаясь вернуть его, отнять его у друзей, ревнует страдает и под конец… Под стук стульев так похожий на стук колес она уходит в темноту, и из за кулис в нее летят те же стулья.

Тишина, аплодисменты и ощущение бегущих по спине мурашек. Только что, без единого слова(единственное исключение – ария а опере), на сцене показали одну из самых известный историй мировой литературы. Рассказали ее движениями, взглядами и прикосновениями так, что невольно захотелось задуматься: «Их всех одинаково жаль, они все одинаково несчастны, но кто виноват в их несчастье?»

Актеры выходят на поклон, и на последних четырех (Миша Дергачев - Сережа, Дмитрий Соломыкин – Вронский, Евгений Князев – Каренин и Ольга Лерман - Анна) в зале не смолкают крики «Браво!».

Время бежать дарить цветы. Кому? Конечно же Евгению Владимировичу, но было бы нечестно не сказать, что, пусть даже лишь на секунду, у меня мелькнула мысль: «А может Анне?»
Но все же, роза – ему. Не просто за роль Каренина, но и за Ларсена, Арбенина, Германна, Незнамова, за Гришу Плоткина и Вольфа Мессинга. За волшебный голос, читающий стихи и книги у меня в наушниках.

У него теплые руки. Теплые, мягкие, широкие и явно очень сильные.

Я рада, что мне удалось подарить цветы именно человеку, широко улыбающемуся и довольному проделанной работой человеку, в теплых карих глазах и улыбке которого не было и следа той холодности и пустоты, с которой отныне будет смотреть на мир Алексей Каренин.

Что-то вроде шутки…

Сейчас, рассматривая билет и просматривая папку с картинками для поста, наткнулась на забавное сходство. Фирменный вахтанговский нос)

И еще. В спектакле очень много действий происходит на полу: герои падают, садятся на него, хватают друг друга за ноги и т.д. Комментарий одного из зрителей в антракте добил: «Везде пол моют тряпками, и только тут – народными артистами».

@темы: театр

---

Сказка про три карты.

Нет, господа, не радуйтесь, хотя заявленные 29 дней и 23 я с честью пережила, это еще не выполнение данного мной обещания. Это сделка – я отпускаю мысли, а они наконец, отпускают меня. *щелкаем по картинке*

Спасибо театру за то, что он знакомит нас с классикой, и еще большее спасибо тем, кто знакомит нас с театром, позволяя, не выходя из дома, смотреть прямые трансляции спектаклей.

Итак, двадцать первое, пятница, вечер. На Арбате играют «Пиковую даму».

Конногвардейцы играют в карты до пяти утра, а молодой инженер до пяти утра наблюдает за ними, ни разу и не подумав присоединиться. Германн – загадочная немецкая душа, сидит у окна в лунном свете, читает, мечтает... Томский рассказывает анекдот о старой графине, угадывающий сряду три карты, и Германн загорается идеей узнать ее тайну. Все это знакомо из школьной программы.

Двадцать первое, пятница, вечер. В Брянске смотрят «Пиковую даму», которую играют на Арбате.

Первое, что привлекает внимание, два стола для игры в карты – маленький, за которым герои в зависимости от обстоятельств «гнут от пятидесяти на сто», пишут друг другу письма, напиваются и сходят с ума; и большой, оборачивающийся то воспоминаниями о далеком прошлом, то видами Петербурга, то комнатами Лизы и Графини, и на него под конец переносится основное действо.

Меня спектакль заворожил и почти два часа пролетели со скоростью необычайной.
Хотя просмотр затевался преимущественно ради Евгения Князева и немножко ради Людмилы Максаковой, первой привлекла героиня, которой у Пушкина было выделено всего пару слов «Пиковая дама означает тайную недоброжелательность». Вот эту самую Недоброжелательность, облаченную в черный фрак, и играла Юлия Рутберг. Как играла – вопрос отдельный. На мой взгляд ни разу не критика – просто шикарно. Она – альтер-эго молодого рационального инженера с душой игрока. То, как она озвучивала душевные метания и сводящие с ума сны Германна, как держала свечку всю сцену в спальне с Графиней, как…А впрочем, всего я уже не помню, тут, как кто-то сказал, хоть во все глаза смотри, больше одного раза не увидишь.

Графиня, она же Людмила Максакова, впервые появляется в виде воспоминания шестидесятилетней давности. И здесь математика и здравый смысл капитулируют перед фразой: «Ей столько лет, сколько она пожелает. Особенно издалека»-сказанной совсем по другому поводу. Вот честно, я почти поверила, что этой Графине чуть больше двадцати лет, и что Ришелье готов был стреляться ради нее. Потом мы увидим ее той самой старой старухой – не злой, но своенравной и избалованной светом. Хотя, тут она, кричащая на Лизоньку и пинающая бедную скамеечку, кажется скорее вредной и капризной. Убегающая от Германна, она похожа на огромную черную птицу. И наконец, одетая вся в белое Графиня-Пиковая дама, другое лицо тайной недоброжелательности, призрак, сводящий с ума молодого инженера и стоящий за плечом игроков...Нуу, лично я на всякий случай захотела осмотреться, рядом со мной Рутберг во фраке не кружится?

И конечно же Германн в исполнении Евгения Князева. Ш_И_К_А_Р_Е_Н! Все, на этом можно и закруглиться. Шутка.
«Душа Мефистофеля и профиль Наполеона» – о нем, «мечущийся в клетке тигр» - тоже о нем. На его глаза, руки и походку смотреть – одно удовольствие. Только вот страшно становится. Ведь он там, на Арбате, а его бешеный взгляд жжет даже через экран монитора. Ведь точно знаешь, он графиню не убивал, стал причиной смерти – да, но не убивал нарочно, однако когда видишь его пальцы на чужой шее, так и хочется себе напомнить, что смотришь не «Отелло». Или то, как он приходит в игорный дом – входит, а за ним летит его плащ. Просто идет человек, а у него за спиной черными крыльями реет плащ, а рядом, как ангел и демон, Тайная Недоброжелательность и Графиня. Точно Рутберг нигде не пробегала? Когда он приходит в третий раз так и хочется закричать: «Остановись! Окстись! Старуха обманула тебя, не ставь!»- но увы. Обдернулся, проиграл, и лишь Пиковая дама, так похожая на покойную старуху, подмигивает ему.

Германна одевают в смирительную рубашку, и весь эпилог он, раскачиваясь из стороны в сторону, повторяет: «Тройка, семерка, туз …Тройка, семерка, дама…».

Лизонька вышла замуж… тройка, семерка, туз …Томский женился и произведен в ротмистры… тройка, семерка, дама …Точно-точно нигде дама во фраке не пробегала?

Звучат аплодисменты… тройка, семерка, туз …Актеры выходят на поклон… тройка, семерка, дама …им дарят букеты… тройка, семерка, туз…и только забытый всеми Германн продолжает повторять: «Тройка, семерка, дама…тройка, семерка, туз». Когда его наконец развязывают, я вздыхаю с облегчением.

Поклоны, заслуженные цветы Германну, Графине и Недоброжелательности, аплодисменты, летящие даже из Брянска. Актеры постепенно снимают маски, и вот, наконец, широко раскинув руки, словно желая обнять весь зал, на сцену выходит Евгений Владимирович, а не его герой. Для него это один из последних спектаклей в сезоне, и, возможно, последний шанс сыграть на сцене роль, которую он впервые сыграл 17 лет назад – его триумф.

Хотя нет, не только его, их общий.

@темы: театр

---

Я опять подсела на аудиокниги. Точнее, ладно, не совсем на книги, а на голоса которые их читают.
Сегодня, восстанавливая моральное здоровье после успешно защищенного диплома, слушала "Египетские ночи" - одну из не оконченных повестей Пушкина. Читает Евгений Князев.
То, что у него волшебный голос и талант чтеца, даже не обсуждается.
Но какая же невероятная история, какие волшебные стихи...когда запись закончилась, первой мыслью было срочно бежать искать продолжение. Мысль о том, что Александр Сергеевич в ряд ли что нибудь еще напишет запоздала на пару минут.

---

Обещаю

Если я переживу этот

месяц

(осталось 29 дней и 23 часа),(а не смотря ни на что, есть все предпосылки того, что так оно и будет) то себе и всем заинтересованным лицам обещаю:
...что напишу огромный пост обо всех театральных постановках, просмотренных мной с 17 ноября до момента написания поста включительно.
...что допишу флешмоб, чего бы мне это не стоило.
...что не важно, в 2, 3 или в 4 главах, но я закончу Бродягу.
...что решу что-нибудь наконец с Бродягой Крылатым(четыре года прошло, как никак).
...что не дам пропасть всему тому материалу у возрастах и людях, который мне удалось собрать. Что-то об этом я обязательно напишу.
...что прочитаю "Убить пересмешника" в том виде, в котором он у меня есть.
...что проеду не меньше 1000 км на велике за 2 месяца.
...что начну наконец учиться карточным фокусам.

@темы: о себе, размышления, от сессии до сессии...

---

Я тут вдруг задумалась об одиночестве, как о состоянии и вообще о моих с ним взаимоотношениях.
Ведь и правда, интересно, с чего это я к нему то так привыкла, и даже почти полюбила то вдруг начала бояться,как черт ладана.
может, дело в неудачном опыте? Может, я его разок так накушалась,что до сих пор тошнит?
Примем, как вариант.

Другой вариант - к хорошему привыкаешь быстро. У меня ВНЕЗАПНО появились друзья, и я поняла, что с ними гораздо лучше, чем без них.

В любом случае, напрашивается вывод - изменения в окружающей среде должны влечь изменения в нас самих...а я до сих пор упорно цепляюсь за понравившийся в детстве образ Казана и прячусь за в том же детстве возведенными стенами.

@темы: о себе, размышления

---

Странные вещи творятся...

13 мая(и плевать, что сегодня официально уже 14), еще пару дней, и можно было бы официально праздновать своеобразный юбилей - полгода(с 17 ноября), как я тащусь по Лановому.

Но жизнь она такая: чтобы слезть с одного наркотика, надо пересесть на другой.
И если предыдущий отличался величественностью и романтичностью:

то новый может похвастаться легкой безуминкой в глазах и тем, что страшен, как смертный грех, и от этого не менее прекрасен:

Так что, временно меняю абсолютно положительных Ивана Варавву и Фредерика Леметра на гениальных злодеев Ле Шифра и доктора Ганнибала.

@настроение: приехали....

---

Вот какие черти в меня 20 лет понесли на этот спектакль? На спектакль о стариках.
Впрочем, «какие» - вопрос риторический. Василий Лановой и Ирина Купченко не черти, а великие/народные/заслуженные (нужное подчеркнуть), актеры Вахтанговского театра, а по совместительству – муж и жена.

Итак, «Последние луны» - спектакль, состоящий из двух одноактных пьес (по одной для каждого) объединенных одной общей темой – старость и одиночество.

Первый акт – бенефис Ланового.
Здесь нет имен, есть только Он, Она и Сын

.

Он, кажется, профессор или, может быть, композитор, а в пояснениях к тексту – просто очень старый человек. Его можно рисовать под линейку: высокий лоб, прямой нос, резко очерченные линии скул и подбородка; спина идеально прямая, и о стрелки на брюках можно порезаться; длинные седые волосы аккуратно лежат на гордо расправленных плечах и невозможно оторваться от завораживающего блеска глаз.

Она – воспоминание о давно ушедшей жене. Единственная, с кем он может поговорить, навеки покидая родной дом. Они играют почти не глядя друг на друга, но все же кажется, что на сцене она – для него, он – для нее и совсем чуть-чуть они – для зрителей.
Человек – единственное создание во всей вселенной, которое точно знает, что умрет.
Человек умирает, когда смиряется: со старостью, с болезнью, и с тем, что отражение его насмехается над ним, а тело (а иногда и разум), начинают подводить. А еще, с тем, что культура его, высокая, как кафедральный собор, больше никому не нужна, что мир изменился.

Это история об ушедшей жизни, и Он это понимает, принимает, но все же, ему страшно. Он был(а по словам жены до сих пор остался) красивым мужчиной, но теперь…теперь его гораздо больше заботит вопрос, хватит ли ему 20 пар трусов том доме призрения, кода он идет по своему выбору, но все же не желая этого. Просто старик-профессор слишком горд, чтобы признаться перед кем-то кроме жены, что ему страшно, что ему нужна помощь сына любовь детей и внуков…А может быть он считает, что просто этого не достоин.

Их сын не хорош и не плох, он просто погублен родителями-экспериментаторами…Он остыл, высох, и теперь: «Это было твое решение, и я счел его благоразумным».
Конец предрешен: слова сказаны, собраны вещи, и уже придумана красивая легенда, объясняющая отсутствие дедушки, а «Вилла Отрада» уже ждет своего нового постояльца, и все же…когда они обнимаются, со слезами на глазах, так хочется верить, что все еще можно переиграть, отменить… Но, увы, нет.

Лановой играет до слез, своих и зрительских: седовласый романтик и сердцеед в хорошем костюме и дорогом пальто, опираясь на трость и салютуя шляпой жене, входит в ту дверь, через которую когда-то вошла она. Прозрачный такой намек. На этом коротком пути он спотыкается, и вместе с ним, кажется, спотыкается сердце.

Их встреча и их прощание.

Занавес. Антракт. Я судорожно моргаю, стараясь погнать муть в глазах.

И даже несколько дней спустя, при написании первых набросков, у меня дрожат пальцы. Что же это за одиночество, что заставляет разговаривать с мертвыми, что за гордость, что заставляет так себя наказывать?

Во втором акте в свои права вступает Ирина Купченко.
«Тихая ночь» - история женщины, Матери.

Она в доме престарелых уже несколько лет, и теперь снова, словно в раннем детстве, с нетерпением ждет Рождества и надеется на рождественское чудо. Она хочет домой, к сыну, к внукам, подальше от этого Ада, сводящего с ума нестройным хором старческих голосов, репетирующих"Stille Nacht", да только сын – успешный бизнесмен на новом Мерседесе, не спешит ее забирать. Ему нужна не мать, а её подпись на документах о продаже недвижимости. А дома гости, и свободных комнат же не осталось…

И если старость Ланового была интеллигентной, в чем-то даже завораживающей, как музыка Баха, старость Купченко напоминает нам о том, что время отнимает еще и разум.
Она словно немного не в себе: то жалуется на то, что рано заставляют ложиться спать, а потом заявляет, что главврач к ней пристает. Гордо демонстрирует новый наряд, купленный на распродаже, потом, переодевшись в толстую серую кофту, обреченно замирает на кровати. То гримасничает, изображая обитателей пансиона, то превращается в расчетливую бизнес-леди.

Без конца повторяемые вопросы, рассказы о теории и практике забоя быков на скотобойне, разговоры, разговоры, разговоры… и все с одной целью хоть чуть задержать сына, любимого, на смотря ни на что.

В самом конце спектакля хор из тех, кто остается в доме на Рождество, наконец выходит на сцену и герои двух пьес наконец встречаются. В каком-то непонятном черном халате и красной лыжной шапочке Он совсем не похож на того профессора, с которым мы попрощались всего час назад. Кажется, это отсылка к окончанию первой пьесы, тому, что нам так и не показали. К счастью.

И снова занавес, и снова слезы в глазах. Аплодисменты. И я сидя в Брянске, хлопаю им, принимающим цветы там, на Арбате.

Цветы несут в основном Василию Семеновичу, а он, в мгновение ока вновь превратившись в красавца-профессора, отдает и своей жене. Той, которая Мать, а не той, которая Она.

@темы: театр

---

La vie d'acteur!

Я тут ни с того ни с сего прочитала замечательную пьесу - "Фредерик, или Бульвар преступлений"

Для начала, пусть на так волновавший меня вопрос: "Что же это за Бульвар такой?" - ответит сам автор:
- Нельзя не заметить, что каждый вечер с шести часов вечера до полуночи, на всем протяжении Бульвара Тампль, во всех, без исключения театрах свершается, по меньшей мере, сотня преступлений, тридцать дуэлей, и двадцать насильственных смертей. Похищается не менее десяти девственниц, пять из которых подвергаются насилию. Кинжалы предателей пронзают камзолы, а шпаги героев – самих предателей. На дне кубков плещется яд… Не говоря уже о благородных отцах, сердца которых не в силах сопротивляться мерзостям недостойных отпрысков их, и о героях-любовниках, умирающих, оттого что их разлюбили! И каждый вечер потоками течет кровь, и топор обрушивается на плаху.
- Кровь из черничного сока, а плаха из картона.
-Тем не менее!
-Так ведь это Бульвар преступлений.[

Представьте себе пьесу о театре. Хотя нет, не так - о Театре и о его Актере. И еще, о Любви.

Фредерик Леметр - не просто какой-то выдуманный персонаж. Он - легенда театра "Фоли-Драматик", друг Дюма и Гюго, актер-универсал, но при всем при этом - вполне себе человек. Но прежде всего он - актер, для него жизнь есть только на сцене, только там он есть.
- Не хотите ли немножко посидеть? Мне нужно переодеться во Фредерика Леметра.

"В нашем актерском цеху понятно всегда, что слово произнесенное есть ложь." - Я не помню, у кого я так нагло позаимствовала эту фразу, но сказано очень верно.

Первый акт - сплошная феерия и буффонада: репетиции бестолковейшей пьесы, которой предстоит прославить мэтра, актерские склоки из-за ролей, витающие в воздухе отзвуки Революции и конечно же любовь. Любовь такая, что на душе тепло, может быть очень уж "театральная", но столь чистая и прекрасная.

"Фредерик..." - рассказ о судьбе актера, ее любимца и ее слуги,о счастье и проклятие его профессии. Его нельзя пересказывать - тут либо читать, либо смотреть.
И если первый акт о стороне медали довольно светлой, то второй знакомит нас с тем, что остается актеру, когда занавес упал, разошлась публика, и двери театра закрылись.
- Теперь, когда он все отдал, кто же восполнит ему отданное? Существует ли улыбка, существуют ли руки, которые ждут его? Или же за закрытым занавесом у него остается лишь одиночество? Лишь борьба?
А что, если двери закроются навсегда?.

Может быть поэтому я вдруг заплакала, уткнувшись лицом в подушку? Не на этих словах конечно, а на последних строчках вдохновенного монолога об актерах и ремарках автора, создавших в голове слишком яркую картину. На последних строках, описывающих его участь...


- О, мама, как красиво… Я хотел бы остаться здесь. Навсегда.

Вскоре около историческое образование начинает бубнить про несовпадение дат, про вполне возможно притянутую за уши любовную драму и просто всячески отвлекать мозг от грустных дум, но где-то там, в самой глубине черепа, рядом с мыслями в духе "театр-театр, отпусти меня" окончательно поселилась еще одна - "реставрация спектакля «Фредерик, или Бульвар преступлений» на сцене Вахтанговского театра назначена на январь 2014 года и будет приурочена к юбилею исполнителя роли Фредерика Леметра - Василия Ланового"

@темы: театр, размышления

---

Ад - это другие..

«Мне всегда жаль бывает людей, зачем они столько денег на цветы для меня тратят?»

Ирина Алферова.

Лирическое отступление

За что я люблю театр?
За то, что он живой, настоящий.
За то, что заставляет думать, размышлять, чувствовать жизнь и в то же время отдыхать от нее.
А еще, он ближе.
Я не спорю, Роберт Дауни-младший, Катрин Денев или Колин Фарел – прекрасные люди, замечательные артисты, великие актеры. Но они далеко. И не просто в чужой и далекой стране, а по ту сторону экрана. И, честно, для меня они все равно немного не совсем настоящие, не до конца живые. Ну, разве что Фарел теперь стал небольшим исключением (и то, спасибо театру =)).
К чему это я?
А к тому, что я подарила цветы Ирине Алферовой. Летела с балкона, сшибая всех на своем пути, чтобы успеть до того, как их отпустят.
Успела.
У нее очень теплые и мягкие руки, и очень красивая улыбка, и голос волшебный, и чувство юмора просто замечательное.
Когда я с трясущимися руками протянула букет, и дрожащим голосом поблагодарила за чудесный спектакль, Ирина Ивановна очень удивилась, и сказала, что на вид мне лет 12. Видимо, глаза у меня в этот момент стали окончательно безумные…ее рука на плече показалась мне горячей даже через пиджак и рубашку. А ее помада на щеке упорно не желала стираться.

И все же, ближе к делу.

«За закрытой дверью» - афиша не предвещала ничего сверхъестественного. Ирина Алферова и Андрей Соколов, почему не там нашлось места для Елены Медведевой, я не понимаю.

Ирина Алферова и Андрей Соколов – наверное, будет какая-нибудь love-story.
Ирина Алферова и Андрей Соколов - да какая разница, что играют, если играют ТАКИЕ актеры?

Первым на сцене появляется Гарсен-Соколов в сопровождении Коридорного, и тут же начинает задавать странные вопросы: где кол и крючья, по какому праву у него отобрали зубную щетку, почему нет окон и зеркал, гаснут ли светильники, можно ли их разбить статуей Будды и даже пытается оторвать ее от пола.

Ах да, декорации – комната с мягкими белыми стенами, в которую ведут три двери, три мягких лежака и вышеупомянутый Будда – вполне себе палата №6. Из реквизита – нож для бумаги – недосмотр санитаров, не иначе.
Передвинув, один из лежаков Коридорный уходит, оставляя героя в одиночестве. Впрочем, тот и непротив – ему нужно разобраться в своей жизни.

Следующей в комнат влетает Инэс-Медведева. Красивая, яркая и шумная, ищущая какую-то Флоранс и сходу называющая Гарсена палачом.

Гарсэн. Отлично понимаю, что мое присутствие вас стесняет. Я, в свою очередь, тоже
предпочел бы остаться один. Позвольте мне предложить вам следующее: нам нужно сохранять крайнюю вежливость по отношению друг к другу. Это будет лучшим способом защиты.
Инэс. Я невежлива.
Гарсэн. Тогда я буду вежлив за двоих.

Но даже так он раздражает: тем, как молчит, как дышит, как кривит рот когда курит.

И наконец, на сцене появляется Эстель-Алферова, и спектакль на минуту замирает – зал аплодирует. Она невероятно красива…и вы можете сами решать, относить эти слова к актрисе или к ее героине.

Эстель Вы когда?..
Инэс. Я? На прошлой неделе. Газ. А вы?
Эстель. Я? Вчера. Пневмония. А вы, сударь?
Г а р с э н. От двенадцати пуль. Примерно с месяц назад.

В мире живых время течет быстро: поговорили и замолкли коллеги в редакции, не пролик ни одной слезинки тихо угасла жена; сдана квартира, в которой оборвались две жизни; отплакали родные на похоронах, смолкли звуки танго, утешился в чужих объятиях молодой любовник. Для мира живых они теперь исчезли навсегда.

В комнате нет ни окон не зеркал, и они постепенно начинают «исчезать» и для себя самих. Каждый из них теперь «жив» только в глазах двух других.

Добро пожаловать в Ад!
Здесь нету ни чертей, ни жаровен, только другие люди, и каждый – палач для двух остальных.

Расстрелянный за дезертирство Гарсен когда-то до полудни нежился в постели с любовницей, пока его жена варила им кофе.
Инэс увела девушки у своего двоюродного брата, тем самым убив его.
Эстель утопила в море свою дочь, зачатую от любовника.

Эти трое – что пауки в банке: то тихо сидят по углам, потом ссорятся, мирятся, норовят заняться любовь или отгрызть друг другу головы.

Но когда двери вдруг открываются, они не могут уйти, они нужны друг-другу.

Эстель нужен мужчина: высокий, сильный, с крепкими руками и обветренным лицом. Кто-то кто будет ее любить, для кого она будет «хрустальной богиней».
Ирэн нужна Эстель – женщина, так похожая на ту, которую она любила. Женщина, которую она сможет заставить смотреть на мужчин другими глазами.
А Гарсену нужна Ирен, которая одна – толпа , чей взгляд – на него, мысль – о нем. Для которой он – трус, и которую он должен переубедить.

Их Ад – треугольник, вечные догонялки, как на детской карусели. И двое были бы счастливы, не будь третьего, них даже есть нож…а смерти нет!
Их Ад – быть вместе навсегда.
«Навсегда! Навсегда! Навсегда!» - Взявшись за руки, актеры кружатся на сцене.
«Навсегда! Навсегда! Навсегда!» - У меня на затылке волосы дыбом встают.

И сразу понятно, что пьесу писал философ: слишком странный Ад, слишком много вопросов остается после того, как упал занавес.
Трех людей (труса Гарсена, красавицу Эстель и молодую немного жестокую Ирэн) в Ад приводит история, в которой замешаны три человека: молодая (порой даже слишком) девушка, трус-мужчина и красивая женщина…не знаю, почему, но именно эта мысль почему-то не дает мне покоя.

Спектакль – волшебен. Актеры – прекрасны. Цветы – каждый из них заслужил свой букет.

И да, по поводу цветов.
Я дарю цветы в благодарность, чтобы мое «Спасибо!» не стало крохотной каплей в море сотен голосов. Дарю, чтобы хоть на секунду оказаться рядом с человеком, сотворившим это волшебство. Преодолевая страх, подхожу к сцене, чтобы потом гордиться этой маленькой победой над собой.

А еще…мне 20 лет, и я хожу в театр, чтобы

доказать

или показать?(себе, актерам...да кому угодно), что у него есть и молодые зрители.

@темы: театр

---

Хочу написать про Алферову.
И не могу...слова не складываются в предложения.
Завтра, все завтра...когда мозг отойдет от эндорфинов.

Спектакль - волшебен. И заставляет задуматься. О многом задуматься. В том числе о том, что на втором курсе на преподавал философию редкостный у**д.

@темы: размышления

---

Наш человек.

Боярский, Мягков, Алиса Фрейндлих, Папанов и Лия Ахиджакова счастливы, что не зря работали. Караченцов и Ливанов, обнявшись, рыдают от счастья. Кикабидзе и пес Барбос мечтают тебя обнять. Владимир Конкин и Ирина Алферова мечтают дать тебе автограф. Ты вырос на советских фильмах!

пройти тест

@темы: Тесты

---

Обычный вечер

Пусть и тут будет...на всякий случай.

- Что-то вы сегодня рано.
- Повезло не попасть ни в одну пробку. – Ответом мне служат лишь недоуменно вскинутые брови: отсутствие пробок, несомненно, экономит время, но не два же с половиной часа. А впрочем, я и сам не понимаю, зачем я сегодня приехал так рано.
Родная гримерка встречает меня привычно прохладной и тихой полутьмой, и напряжение, не отпускавшее меня сегодня целый день, начинает ослабевать.

Левой рукой расслабляю намного неровно завязанный галстук(несолидно, но лучше его завязать не получилось и с пятой попытки), в то время как правой пытаюсь нащупать выключатель, но маленькая кнопочка умело прячется, и я, легко ориентируясь в полумраке, нахожу старое кресло. Расслабленно вытянув ноги и сняв, наконец, душащий галстук устало прикрываю глаза рукой, чувствуя легкое жжение под веками.

Сегодня целый день со мной что-то не так: привычные слова застревают на языке, а ручка то и дело выскальзывает из бездумно вращающих ее пальцев, кофе кажется слишком горьким, а браслет часов на руке – слишком тяжелым. Все признаки волнения на лицо, но с чего бы?

Не знаю, сколько я так просидел, но открыв глаза, вдруг осознаю, что волнение это очень схоже с тем, что испытывает любой артист в вечер перед премьерой, только слабее, глуше, словно оно пробивается через слой ваты.

Включив свет, подхожу к гардеробу и вытаскиваю белую рубашку и давно знакомый синий костюм-тройку. Переодевшись, привычно запускаю руку в карман пиджака и нахожу там узкую ленту узорчатой бабочки, и, памятуя об утренних неудачах с галстуком, просто накидываю ее на шею, потом попрошу гримера завязать. Еще раз щелкнув выключателем, выхожу в общий коридор.

До спектакля еще достаточно времени, и старый театр еще словно спит в ожидании чуда: в некоторых комнатах под руками гримеров дремлют те, чей грим сегодня сложен, негромко переговариваются сторожа и рабочие сцены, уже загримированные актеры без интереса переставляют фигуры по черно-белой клетчатой доске, а те, кого можно быстро «раскрасить» перед выходом, возможно, еще даже не приехали. Театр живет своей особой, «закулисной» жизнью.

Выхожу на сцену, немного вздрагивая от эха собственных шагов в абсолютно пустом зале. Все декорации уже на месте: стол, пара кресел, несколько шкафов и книжных полок, трельяж у дальней стены. Проходя мимо него, невольно ловлю свое испуганное отражение: строгий костюм, карие глаза и легкую проседь в волосах, которую никак нельзя назвать ранней…несолидно как-то, так волноваться перед хорошо знакомой ролью. Меряя шагами сцену, невольно начинаю вспоминать, как когда-то, перед премьерой, точно так же метался в этой комнате, словно тигр в клетке. Вспоминаю долгие и изматывающие репетиции, проговариваю про себя отрывки монологов, бездумно, бессознательно, не играя, а просто доказывая себе, что я помню роль. Первый раз, еще вчерашним студентом на первых гастролях, когда мне довелось заменять кого-то из наших метров, я ухитрился от волнения забыть роль, и на долгие годы это стало моим главным кошмаром.

Шагая из угла в угол, провожу пальцами по гладкой поверхности стола, в привычном месте, за книжной полкой, нахожу трость, опираясь на которую буду уходить под занавес первого акта, через спинку одного из кресел перекинут старый черный плащ, который полетит мне вслед. Сколько лет я уже вхожу в эту комнату, так почему же именно сегодня, перед сто шестьдесят каким-то вечером, волнуюсь, словно школьник?

- Не сидится на месте? – Как-то слишком резко оборачиваюсь на, в принципе, знакомый голос: давний партнер по сцене, немножко учитель и немножко друг, я сам двадцать лет спустя после окончания первого акта. Он поднимается ко мне из зрительского зала, и я глотаю вполне логичный вопрос: «Вам тоже?». Сколько он уже сидит здесь, наслаждаясь тишиной и темнотой, словно испрашивая благословений у сцены, у тех, кто играл там до него, и благословляя тех, кто взойдет туда после?
- Сам не знаю, почему. – Я немного виновато улыбаюсь. – Простите, если помешал. - У каждого из нас свои приметы и ритуалы. Точно так же он сидел здесь всего год назад, набираясь сил перед своим бенефисным спектаклем.
- Бывает. – Поднявшись по ступеням, он с улыбкой кладет мне руку на плечо. Это…странно, и хочется, чуть дернув плечом, произнести слова одного из его героев: «Я не терплю мужских прикосновений», но теплая тяжесть его руки успокаивает, и я просто улыбаюсь в ответ. Год назад мы на двоих разыгрывали его бенефис, и в ответ на эту фразу руку приходилось убирать мне. – Пора на грим, да и зал скоро должны открыть для первых зрителей.

***

Стоя за кулисами и, слушая такой знакомый шум усаживающейся толпы, постепенно успокаиваюсь - на смену человеку пришел герой: лицо чуть сковывает маска грима, седина надежно замазана, бабочка плотно охватывает шею, а то, что сердце стучит как бешенное, кто это знает, кроме меня?

-Готов? – Киваю в ответ. Секундой раньше или секундой позже, какая разница. – Тогда, три…два…один… Занавес! Выход! - Твердой походкой выхожу на сцену, произнося знакомые слова.

Подходит к концу первый акт: рубашка мокра от пота, и от него же слиплись волосы у висков, я мечусь из угла в угол, медленно сходя с ума, а меня окружают страшные тени прошлого и будущего, запинаюсь о ножку стула, падаю на колени лицом в залу и произношу свой последний монолог уже не совсем вменяемого человека, поднимаюсь, снова падаю, и, найдя в привычном месте трость, хромая, ухожу. Черный плащ летит вслед, словно коршун падая сверху и накрывая с головой.

- Все в порядке?
-Да. – Дрожащими пальцами развязываю бабочку. – Теперь ваша очередь. Удачи.- Сказав это, ухожу на перегримировку - теперь я «тень», и мое дело, служить немым укором самому себе.

Второй акт чуть короче первого, и всего час спустя я уже стою на краю сцены, кланяясь и принимая цветы. Зал аплодирует стоя, слышатся крики «Браво!», и у каждого из тех, кто поднимается на сцену, чтобы отдать цветы находится доброе слово. Последний общий поклон, и мы готовы разойтись каждый по своим гримеркам, но вдруг, на сцену выходит наш «ведущий спектакля» и просит нас остаться.

-Еще секундочку, дамы и господа, еще секундочку, я хочу попросить двух наших главных героев отложить в сторону свои букеты и подойти ко мне. Сегодня у нас сто шестьдесят третий спектакль, однако, для двух актеров именно этот, сегодняшний – особенный. - Он говорит еще что-то, но я уже не слушаю. Спектакль – сто шестьдесят третий, но я на эту сцену выходил меньше. Меня ввели в него всего за месяц до открытия сезона, хотели оставить в нем всего на год, пока не вернется с реабилитации прежний исполнитель, а получилось… А получилось так, что я, а не он, сегодня стою здесь, принимая аплодисменты. – Для нашего молодого героя сегодня - юбилейный, сотый вечер, а для его более опытного партнера – еще более юбилейный двухсотый. Двадцать пять лет назад он уже выходил на сцену в этой роли, пусть и в первом акте. – Я слегка поворачиваюсь, успевая заметить промелькнувшую на тонких губах горькую усмешку, и кланяюсь уже не толпе, а ему. Тридцать семь спектаклей, и это при том, что премьерные спектакли за сезон порой проходят до тридцати и более раз - один, может два года игры, а потом…забвение. Забвение такое, что только старожилы сегодня помнят, что спектакль этот не первая постановка, а реставрация.

- Сегодня у этих двух замечательных актеров юбилей, и разве не заслужили они своих аплодисментов? – И мы вновь подходим к краю сцены и, взявшись за руки, кланяемся вновь вставшей публике.

Теперь я знаю, что за волнение преследовало меня целый день, и понимаю, чего искал он, сидя в опустевшем зале.

@темы: писательство, театр